Большевики и принт

В каждый момент времени любого отрезка жизни любого языка происходит его модернизация. Какие-то слова уходят, какие-то приходят. Это нормально. Скоро станет совсем абстрактным слово «соха», первоклассники будут воспринимать это сочетание звуков из сборника сказок чем-то непонятным и неведомым. Да и то: где ему увидеть в действии этот сельскохозяйственный агрегат? А на словах объяснить, как эти четыре палки работают, почти невозможно, по крайней мере, ребёнку из города.

Вместе с сохой уходят в небытие ещё много чего, например, калоши, гамаши, краги. Ничего с этим поделать невозможно. Предметы обихода, становясь музейными экспонатами, уносят с собой из практического применения и слова, их обозначающие. На их место приходят смартфоны и роутеры. Большая часть новых слов у нас почему-то почерпнута из иностранных языков. Я вполне понимаю, что заменить слово «смартфон» нелегко. Мы получили сам предмет с уже устоявшимся названием. Но вот откуда берётся «принт»?

До недавнего времени футболки были с рисунком, а теперь вдруг обзавелись принтом. Что-то изменилось, кроме названия? Даже цветочный орнамент, прожив рядом с нами многие сотни лет, неожиданно превратился в цветочный принт. С какой-то необычайной лёгкостью русский язык впитывает в себя иностранные заменители давно знакомых слов.

Что это такое – упрощение или усложнение языка? Чем может считаться внедрение молодёжного сленга в общенациональное языковое пространство? Сейчас каждая категория населения, возрастная, профессиональная или любая другая, стремиться заполнить общее языковое пространство именно своими заморочками. При таких успехах вскорости произойдёт расслоение групп населения страны по признаку используемого сленга. И государство молчит. Или ещё хуже, помогает этому расслоению. Когда первые лица говорят «тренд» или «дорожная карта», что это такое? Слова «направление» или «перспективный план развития» уже умерли вместе со своим смыслом? А для обозначения непонятных действий используются непонятные слова?

Очень удобно использовать нечто вместо речи, когда нет смысла, а говорить что-то нужно. Создаётся видимость деятельности, как бы планы заменяют планы, а непонятные дорожные карты вытесняют перспективы развития, но этот эрзац деятельности может привести только и исключительно в никуда. А что говорить в этом нигде? Придумать новые заменители? Самое страшное, что привычка идти в никуда очень быстро адаптируется в голове. Это очень удобно, когда идёшь в никуда, ответственности, за то, что пришёл не туда, не может быть в принципе. Только вот сыт разговорами вместо хлеба не будешь.

Государство периодически вносит изменения в словарный состав населения. Самым интересным было время в России с 1917 года несколько десятков лет. Появилось множество новых слов, удалили «ять» и «фиту», ввели метрическую систему мер. Но там была революция и подобные вещи легко объяснимы. Пришедших к власти пролетариев нужно было обучить. Власть у них уже была, а вот грамотности нет. Упрощение языка влекло за собой две вещи: метрическая система упрощала учёт и подсчёты, упрощение языка позволяло сократить обучение многих государственных людей грамотности и письму. Чем меньше букв и сложностей, тем быстрее можно было этому всему выучиться. Но то было во времена тотальной неграмотности, сейчас-то зачем всё сводить к сленгу и красивым словам без смыла. Вроде все школу закончили, а то и ВУЗы.

Большевики, скорее всего, преследовали ещё одну цель, новая грамматика и новая система мер вполне могли говорить о смене жизни. Меняется всё, цели, задачи, способы и система правления государством, а заодно и всё то, что было с прошедшей властью связано. Вы помните «…разрушим до основания…»? Сейчас чего рушить? Но, видимо, есть чего рушить, маркетологи придумали. Раньше у вас была футболка с рисунком, а вот эта – с принтом! Необходимо купить то, чего ещё не было в гардеробе. Да и подруг можно удивить новым словечком. Без смысла.

Мне кажется, что уже в настоящее время русский язык состоит в основном из заимствований. Как ни послушаешь какую-нибудь передачу про происхождение слов, то непременно большинство слов - исковерканные иностранные. А тут ещё и нашествие очередной порции натурализованных иностранцев на фоне сокращения часов русского языка и литературы в школе. Что за беда… Могу предположить, что русский человек стесняется своей Родины и родного языка, вводя в свой обиход иностранные словечки. Может быть с помощью непонятных, да и ненужных, иностранных слов человек пытается повысить свой статус в глазах окружающих? И если такое повторяется раз за разом, значит, этот странный способ действует? Как так-то? Может попробовать прославить себя хорошими делами? Или это очень долго, очень сложно и без гарантированного результата?

Я не буду призывать использовать в жизни «мокроступы», но можно же как-то гуманнее отнестись к своему родному языку. Англичане наших слов не признают, так чего нам их сленг национализировать? Русский язык и так состоит в основном из заимствований, чего уж совсем его опустошать? Может как-нибудь постараемся сохранить остатки родного языка, а, френды?